Божья кузница (сборник) - Страница 55

— Сочувствую.

— Он созвал кабинет для обсуждения экономических мер. Говорит, что собирается сделать заявление после выборов. Вы не можете воздействовать на него?.. — спросила Сара. — Сначала у меня сложилось впечатление, что он очень доверяет вам. Не исключено, что и теперь… Почему он так полагался на вас?

— Тогда он переживал трудное время, — предположил Хикс. — Мы встретились после его знакомства с Гостем. А еще раньше он прочитал мою книгу. Я никогда не разделял его мнения…

— »Возмездие». Вот какое слово, в основном, звучит в нашей спальне. Он всегда улыбается, когда вспоминает, как Орманди использует это понятие. Возмездие. Банально! Муж никогда не признавал банальностей, никогда не был игрушкой в руках религиозных фанатиков или политиков.

— Случившееся изменило всех нас, — успокоительно сказал Тревор.

— Я не хочу, чтобы мой муж попал в беду. Этот Гость обнажил его слабые места, а ведь за тридцать лет политической карьеры — я находилась рядом с ним все это время — никому не удалось даже подступиться к Биллу. Но Гость нанес ему тяжелый удар, а Орманди принялся бередить рану. Орманди может погубить президента.

— Я понимаю.

Может случиться непоправимое, подумал Хикс.

— Очень прошу, сделайте что-нибудь. Может, попытаться снова поговорить с президентом? Я добьюсь встречи. Муж согласится ради меня, я уверена. — Миссис Крокермен посмотрела на двустворчатое окно, словно оно могло принести спасение. — Последние события сделали нашу семейную жизнь напряженной. Я, конечно, буду возле него накануне выборов, буду улыбаться и приветствовать толпу. Но сейчас мне хочется одного — спрятаться здесь. Мне трудно держать себя в руках, мистер Хикс. Я не могу видеть, как муж губит сам себя.

В кабинете главнокомандующего царила атмосфера уныния.

Ирвин Шварц, бледный лоб которого выделялся на вытянутом розовощеком лице, присел на край стола, поджав под себя ногу, насколько ему позволяло брюшко. Под задравшимся отворотом брюк виднелся черный носок и несколько квадратных дюймов волосатой икры. На столе перед ним, словно семейный портрет, стоял телевизор с маленьким плоским экраном. Звук был выключен. Снова и снова прокручивалась видеозапись взрыва австралийских роботов. Наконец Шварц наклонился к телевизору и выключил его, нажав на кнопку толстым пальцем. Рядом с ним стояли Дэвид Роттерджек и Артур Гордон; Артур засунул руки в карманы, Роттерджек потирал подбородок.

— Мистер Лерман и мистер Маккленнан сейчас у президента, — сказал Шварц. — Больше я ничего не могу сказать. По-моему, я не пользуюсь его доверием.

— И я, — присоединился Роттерджек.

— А Хикс? — спросил Артур.

Шварц пожал плечами.

— Президент неделю назад попросил его перебраться в отель и отказывается от встреч с ним. Только что звонила Сара. Она беседовала с Хиксом сегодня утром и сейчас хлопочет о том, чтобы он был принят Крокерменом. Теперь здесь все очень строго. Кермит и я — мы не раз испытали это на себе.

Кермит Фермен работал ответственным секретарем преидента.

— Это касается Орманди?

— Тот встречается с президентом ежедневно, проводит с ним, по крайней мере, час. Без предварительной записи.

Артур не мог выбросить из головы мысль о Марти. Каждая черточка лица мальчика, застывшего в улыбке, ярко вырисовывалась в памяти. Прямой наследник. Но Артур не мог представить себе лицо жены — только отдельные его черты, — и это волновало его.

— У Карла последний шанс, — сказал Роттерджек.

— Полагаете, он произнесет перед Крокерменом славную речь о сути президентства? — спросил Шварц.

Роттерджек кивнул.

Артур удивленно посмотрел на них.

— Он собирается напомнить Крокермену, что значит быть президентом, — пояснил Шварц. — Мартышкин труд. Наш лидер и так знает об этом все, что только можно знать.

— Послезавтра выборы. Самое время повторить урок, — заметил Роттерджек.

— И вы, и я — мы видим, что победа у него в кармане. Вы не понимаете, что творится в его голове.,

— Ага, вы, наверно, считаете себя его подушкой, или диванным валиком, черт возьми! — выкрикнул Роттерджек, выбросив вперед руку так стремительно, что чуть не задел Артура. Тот отступил на несколько дюймов. — А вам следовало бы держать чокнутых и идиотов подальше от него.

— Мы сделали все возможное, чтобы спасти его от самого себя, — парировал Шварц. — Маккленнан пытался игнорировать его предложения о подготовке страны к сообщению. Я откладывал его встречи с губернаторами, терял план, составленный президентом, менял повестку дня на заседаниях кабинета. Президент только улыбался и терпел нас, — а сам продолжал свое. Наконец мы решили отбросить все попытки и подождать окончания выборов и инаугурации, но пока с Орманди приходится мириться.

— Я бы хотел поговорить с ним, — сказал Артур.

— И мы все тоже. Крокермен никому этого не запрещает… Но Орманди никогда не засиживается здесь, и мы не успеваем перехватить его. Он промелькнет тенью и исчезает.

Роттерджек покачал головой и усмехнулся.

— Можно подумать, Орманди один из них.

— Кто?

— Один из завоевателей.

Шварц нахмурился.

— Понимаете теперь, что произойдет, если президент раскроет тайну? Даже мы начинаем размышлять так же, как доверчивые невежды.

— А вы не предполагаете, что случиться может всякое? — настаивал Роттерджек. — Если они сфабриковали Гостя, то почему бы им не сделать робота с человеческим обликом — таким, чтобы всех нас провести?